Русалочье гнездо. Записки случайного путника.

Не смейтесь и не удивляйтесь, но и не радуйтесь тому, что мне все же удалось выбраться, ведь жизнь за чертой ее темно синих глаз куда страшнее участи утопленника.

Мне совсем не хотелось спать тем вечером, когда что-то невыразимо далекое повлекло меня за собой. И я повиновался, потому что привык доверять своим чувствам. Забрался в последнюю электричку и принялся ждать той самой знаковой остановки, которая обязательно проявится и увлечет, позовет.

Но станции мелькали одна за другой, все глубже забираясь в ночь косматыми веерами солидарного однообразия. Колеса монотонно выбивали свой завсегдашний ритм. А тело мое буквально влилось в эту одинокую дощатую скамейку, на которой, как ни странно, не решался больше примоститься никто.

Возникало четкое ощущения вакуума, мыльного пузыря, разделяющего меня со всеми пассажирами вагона. И, по началу, было мне в этом , пузыре легко и покойно. Но потом стали подбираться сомнительные мысли:

«Что же это,- думалось мне, — неужели мой разум сыграл со мной злую шутку или, может я слишком разуверился в сказках?»

— Ваш билет, — проскрежетал голос из реальности. Я машинально протянул двадцатку, — до конца.
— Понятно, что до конца, — зевнула девушка, — от куда вы едите?
— Из Харькова.
— Тогда с вас пятнадцать пятьдесят, — и моя двадцатка аппетитно зашелестела в кармане потрепанного веками фартушка, — вот ваша сдача. И постарайтесь выйти до того, как наш поезд отправится назад.
— Хорошо, — ответил я, машинально продолжая сканировать ее вескую фразу «на знак», — я уже ухожу, только забудьте скорей о нашей встрече и не вспоминайте никогда…
Кондуктор как-то сразу ожила и удивленно повела бровью:
— А кто ж о вас помнить то будет, — и уверенно растаяла прямо у меня на глазах.

Перебравшись под колесами товарняка, загородившего лес похлеще любого заправского забора, я оглянулся. Томно ухнула какая-то птица. А среди тусклых очертаний перрона, густо напудренная углем табличка гласила: «Мерчик».

— Ну, здравствуй, Мерчик! — я честно постарался улыбнуться, — Можно войти?
— Конечно, — снова ухнула та же птица, — заходи, раз пришел в наше «Русалочье Гнездо»!

Любой нормальный человек после подобных приглашений, мигом поспешил бы восвояси или, на худой конец, отсиделся бы в нейтральной зоне товарняка, так тихо – тихо до утра. Но мне слишком надоело прожигать свою жизнь на суетливое «туда сюда», чтобы прятаться от ее самой сути, настоящего дна. Только рельсы разделяли меня с цивилизацией, и я радостно, впрыгнул в загадочную сеть леса. И вот одна из его паутинок повлекла меня за собой.

Когда я останавливался, а это случалось не редко, новая грань ночного кристалла открывалась передо мной: и вьющаяся ужиком тропинка, и тонкие трубы дубов колдунов, да и мое собственное лицо, утопающее в перебежчиках – лунных тенях, — все говорило о некой тайной, всеми забытой цивилизации, тайно обосновавшийся здесь. Вот абсолютно круглый куст, размером в два этажа, вот камыши, мелодично музицирующие по нотам ветра, а вот и зоркие, кажется утиные, бусины взглядов, которые что-то хранят.

Вобщем, лес совсем не спал.
Ну а я… бежал, бежал —
Прочь от спутавшихся мыслей.
В шабаш или карнавал?

— Ладно, входи, дорогой пришелец. Будь, как дома, — проворковала уже знакомая птица, распустив у меня над головой свой глянцево – синий хвост.
— А ты кто такая? — как можно ласковее поинтересовался я, переводя дыхание.
— Синяя птица, — мигнула она своими, по-совиному желтыми, глазами, — неужели у вас совсем о нас забыли?
— Да нет.. Вспоминают иногда. Хотя.. очень редко, — как-то сразу признался я.
— Ну вот, а потом еще удивляются, что мы не показывается, — нахохлилась синяя птица.
— Ну не скажи, — заспорил я, — вот раньше чаще вспоминали, а толку?
— В нас видели большой сундук золота или желанного принца, эдакую палочку выручалочку на все случаи жизни. Ну, кому это понравиться — сам поразмысли?
— Никому. И что, вы просто ушли?
— Вот именно. Мы стали реже показываться, в нас стали меньше верить, а потом люди и вовсе разуверились – только уже в себе.
— Прости. – Ну что мне еще оставалось сказать?
— Да не за что – вам же хуже, — успокоила синяя птица, — все живое чахнет без сказки, ведь именно из нее и пришло. А вот тебе реально повезло.

И она доверительно выглянула из-за пушистой ветки. А у меня перехватило дыхание. Нет, не подумайте, это совсем не тот случай, когда красота зашкаливает. Но дыхание таки перехватывает, потому что вот всем своим существом ты понимаешь, что перед тобой Настоящая Синяя Птица!

— Смотри, пришелец, смотри. Смотри и напитывайся настоящим чудом. Будет ночь, и оно пойдет рядом с тобой. Затем пробудится утро. Но чудо не исчезнет, как в твоих снах, нет… Ты будешь помнить!

И, раскрыв свои бесконечно широкие крылья, синяя птица… или…

Нет, нет… Листву, траву, луну – все поглотило туманно – сизое царство, из которого теперь не спеша всплывали хрустальные гроты и розовые вигвамы, увитые хризантемами не земных облаков. А еще.. Белая лошадь с сияющими глазами, цветущими самой нежной печалью на земле.

Я смотрел и видел там целый мир, цельный мир, тонкий и прозрачный, готовый исчезнуть вслед за дыханием ветра, но проскочивший на колеснице безвременья так просто в наше сейчас, потому что… И тут мне снова почудился голос. Такой близкий и далекий, родной, не постижимый, но безгранично милый:

Я пишу тебе посланье,
Ведь не знаю, как мне жить.
Пусть любое наказанье,
Лишь себя мне отпустить.

Пусть – пройти сквозь боль и слезы.
Сквозь желанья и мечты.
Обнаженной сквозь морозы,
За которыми есть ты…

И мое ошеломленное лицо уже таяло в ширине ее душистых волос. А я сам, я сам уже давно не существовал среди нее. Она улыбалась, и я ощущал это всем своим существом. И в глубине из белых лилий неслись мы к колдовскому озеру черно – красных вод.

— Ты русалка, — помнится, успел признаться я.
— Ну, конечно, — и в знак согласия, она ласкового укусила меня за ухо, — ты же ведь хотел меня встретить?
— Вот она и пришла, — синяя птица отрезвляюще клюнула мой затылок.
— За что?? – взвыл мой разобиженный голос.
— Чтоб не увлекался. Здесь таких «любителей» и без тебя хватает. А тебе нужно узнать свою!

Но стоило мне порадоваться хоть капельке «своего», интригующе замаячившего на горизонте, как синяя птица завопила истошным совиным криком:
— Твоего здесь нет ничего! Просто она единственная будет согласна тебя не убить. Помни об этом пока…

Пока.. Пока, ее пока застряло пулей у виска. А состояния заменялись от прилива к отливу, колеблясь между эйфорией и полным отчаянием. Впрочем, последнее устраивала мое «я» много больше. Так, по крайней мере, было ясно, что мне страшно. А так, я вроде и предвкушал, что гибель моя близка и смаковал это знание, как вкусную конфету.

— Ну и дела, и где ж твоя хваленая страсть к приключениям? — взывал я к своей душе.
— Я то не против. А вот куда подевалась твоя холеная смелость? Может, влюбилось в какой стройный дубочек, и покинула тебя на произвол? – резонно парировала душа.
— Ах, точно! На произвол, — согласилось наше эхо, приводняясь, наконец… И кто бы мог подумать, что Русалочье Гнездо окажется настолько натурально – мокрым и холодным!
— Синяя птица, синяя птица! Я же не умею плавать!!!
— Умеешь.
— Ну, хорошо, хорошо, умею немного. Просто на берегу я был бы намного полезней.
— Это почему же?
— Потому что один живой путешественник все же намного интересней утопленника.
Синяя кряква с красно – фиолетовым пером снова грозно приблизилась к моему нос:
— Ты хитрый и даже немного сообразительный. Поэтому я позволю тебе доплыть до берега.
— Ну, спасибочки. Вокруг темень непроглядная. Где ж я его искать то буду?
— Направление выбирай сам – здесь везде близко. И впредь прошу не беспокоить по пустякам. Дальше выгуливайся свей интуицией, раз уж прихватил ее собой.

Итак, я замер, выжидая согласия тела с выше названной интуицией, которая тоже замерла, потому что ее застукали, а она и не ожидала. И чтобы ну хоть как-то согреться, принялся осторожно разгребать воду, проводя спиралевидную огненную нить прямо от солнечного сплетения к звездам. Не знаю почему, но мне очень захотелось дотянуться до Венеры, в которой чудились те самые серебринки хрустального голоса, открывшегося мне в ее стихи. Но как только мой лучик уже почти касался ее острой плоскости, Венера исчезала в туче, как юркий светлячок перед наступлением зари.

— Ты очень спешишь узнать мня, — тут я почувствовал как нечто скользкое обвивает мою шею, — однако если ты, действительно, хочешь выжить, — поспеши к берегу. Здесь ты совсем один в царстве русалок и ничто не захочет тебе помочь.

А мимолетное прикосновение облачалось глубиной и силой, и темные волны невысказанной нежности вливались в мою грудь. Оказалось очень захватывающе балансировать между жизнью и обещанной смертью. И я начинал подумывать, что нет места на земле прекраснее этого увитого рядской озера, обращенного в ощущение и притяжение.

И тут я заметил, что направление моего личного света изменилось, теперь он влек меня ко дну.

— Плыви, — завопила синяя птица.
— Выбирай, — засмеялась моя русалка. Теперь я точно знал, что она моя! Поэтому просто зажмурился и стал слушать:

Ну почему, почему, почему
Любит русалка лишь полную тьму?

А свет не смелого в роще сверчка
Ей, словно звездных росинок река.

Вечер уходит в глубокую ночь…
Что же русалке – она ее дочь.

Но тяжело, тяжело иногда –
Хочется ласки, любви и тепла…

Я открыл глаза. Как будто, ничего не изменилось. И вода все также гладила мои плечи, но уже как-то не затягивающее, а бережно. Шевелиться не хотелось, думать тем более, и только неугомонный внутренний голос продолжал вопрошать: «Жив ли я еще? Хотя… Жизнь такое относительное явление. И там, где наступает темнота, теряются ее родники…»

— Ты слышал мою песню? – совсем робко спросила русалка.
— Да. Но я не понимаю твоей грусти, ведь ночь – это так чудесно!
— Что ж, она пленила и тебя. Хотя… да. Ночь, словно, воздух, всему необходима…
— Не живому… — сорвалось с моих губ.

И снова тишина, синяя не проницаемая с фиолетовыми проталинами огненного дождя. Тишина, уравновешивающая все на свете, да и далеко за его пределами. И зарождающаяся в ней сила, крадущаяся на мягких пушистых лапках, как кошка, как русалка, всегда сама по себе…

— А вы танцуете?
— А разве можно иначе? Вся наша жизнь в непрекращающемся танце.
— Тогда, может, покажешься, наконец?
— И нет, и да. Ведь танец – это искусство. А искусство не бывает завершенным. Поэтому, что бы ты не увидел дальше, не жди, что оно останется таковым… И ночь рассеется, как дым.. Вот тебе еще одна моя песня:

Слушай музыку дождя –
С ней приснюсь тебе и я.
Грома грохот, синий кит,
В сизом зареве разлит.

Я русалка – я лишь дух.
Не узнаешь ты меня.
Обратись же с ветром в слух.
И лети, любовь храня.

Догорает желтый диск.
Ноги колит крапива.
Есть в межзвездьях обелиск,
Где не царствуют слова.

Через ночь, лучами прочь
Мы исчезнем до утра.
Я – русалка, неба дочь
Из земного серебра…

И что мне остается сказать? В своей жизни я встретил только одну русалку, которую и то не могу описать. И единственное, что я понял… Да ничего я, наверняка, не понял – пройдется съездить еще 🙂